Общие замечания и некоторая литература

Весьма близкий аналог мира игры из земной истории — Франция и Германия в XIV–XV веках. Соответственно, многое из написанного о нравах этой эпохи применимо и к Арканару и соседям. Итак: «Дворянство и горожане старались превзойти друг друга в изобретении удовольствий... На фоне усиливавшейся роскоши знати и богачей низшие классы еще острее ощущали свою бедность. К тому же рыцарское и мещанское сословия слишком отличались в образе жизни и миропонимании, чтобы добровольно признать принадлежащие каждому права. Это соперничество развило в дворянах надменность и жестокость, а в горожанах — хитрость и осторожность» (Г. Вейс, «История цивилизации», том 3). Жорж Дюби, «Европа в Средние века»: «Радость жизни соседствовала там с крайней нищетой: за всем, что могло быть роздано, брошено в толпу, за всем, что можно было украсть или присвоить в промежутке между честными занятьями, жадно следила огромная стая... калек, бродяг, бедняков». Знакомо, не правда ли? Еще один интересный источник — книга К.А. Иванова «Многоликое Средневековье», где в не очень научной, но весьма увлекательной форме повествуется о жизни города, замка, деревни. Конечно, Арканар или Соан — не точная копия европейской королевской столицы или вольного города, и не похоже, чтобы этому миру хорошо знакомы рыцарские идеалы — но книга содержит много интересного о повседневной жизни. И, разумеется, главный источник — сам текст романа: многочисленные цитаты в правилах не избавляют от необходимости перечитывания.

Этикет

Поведение при королевском дворе подчинено преклонению перед королевской особой. Так, приближаться к королю следует, чуть согнув ноги в коленях, а если во дворец занесло не дворянина — ему следует сопровождать поклоном едва ли не каждый шаг и каждое слово. Поведение за королевским столом регламентируется сугубо волей короля, который крайне не любит, когда вертятся, прячут руки под стол или оглядываются. К столу министр церемоний приглашает трижды, под звуки труб. Места за столом пронумерованы, и приглашенным на обед вместе с приглашением вручается номерок. Гости рассаживаются по степени знатности и близости к королевскому дому. Начинать есть разрешается лишь после того, как за еду примется король.

Еще одно регламентирующее начало — разнообразнейшие привилегии дворянских родов. Так, род Пампа имеет право ковырять в носу за королевским столом и называть принцев просто по имени, привилегия рода Румат Эсторских — собственноручно обувать правую ногу коронованных особ Империи, следовательно, присутствовать при утреннем туалете короля, и так далее.

Одна из обязанностей службы при дворе — дежурство у спальни принца. Это не столько реальная охрана, сколько тщательное исполнение определенных ритуалов: сложный салют обнажженными мечами при смене караула в полночь, проверка, закрыты ли окна, на месте ли няньки и горят ли светильники. Больше фактически ничего и не требуется. Отправляясь на дежурство, следует надевать особый военный костюм и медную каску.

Повседневное приветствие и манера общения регламентированы в зависимости от социального положения собеседников. При встрече двух благородных донов занимающему менее высокое положение следует поклониться следующим образом: «ноги... сами собой согнулись в коленях, шпоры торжественно звякнули, правая рука описала широкий полукруг от сердца и в сторону, а голова нагнулась так, что подбородок утонуд в пенно-кружевных брыжах». Реакция вышестоящего — просто небрежный взмах головным убором. Если нижестоящий в чем-то провинился: «дон Гуг вдруг подобрался, на толстощекой физиономии появилась сладкая приторность, он слегка согнулся в поясе, прижал шляпу к груди и вытянул губы дудкой». Равные по положению здороваются без особых ритуалов, но обязательно обращаясь друг к другу «благородный дон». С серыми штурмовиками благородный дон церемониться вообще не обязан, равно как и подчиняться их приказам — хотя, если штурмовиков много, а благородный дон один, могут и заставить. Тем более ни к чему церемониться с простолюдином — зато последний обязан вести себя с предельной почтительностью, ни в чем не перечить благородному дону, целовать руку, благодаря за что-либо, и т.п. Обращение к простому горожанину — «брат такой-то», если ваш собеседник примерно ваших лет, и «отец такой-то», если он старше и почтеннее.

Простонародье не имеет права ходить посередине улицы, мешая благородным донам — но серые штурмовики это установление почти не соблюдают. Знатные дамы передвигаются по улицам в портшезах — кресло с верхом и знавесками, укрепленное на шестах. Портшез несут четыре носильщика.

При встрече с благородной дамой дворянин обязан снять шляпу и поклониться. Даме на поклон реагировать не обязательно, более того — улыбнувшись в ответ, она недвусмысленно показывает свой интерес к данному кавалеру и практически явно приглашает его на свидание. Во всяком случае, не явившись, избранник смертельно оскорбит даму.

Куртуазия — не столько реально развитая идеология, сколько прикрытие для соблюдения внешних приличий. Так, отправляясь на свидание, кавалер втыкает в волосы за правым ухом белое перо в знак своей страстной любви. В салоне дамы ведутся изысканные разговоры с цитированием стихов и рассказыванием давно забытых анекдотов. При этом всем совершенно ясно, зачем дама может звать кавалера посмотреть на ируканские ковры, а к изящному письму может быть добавлен совершенно недвусмысленный постскриптум с изложением намерений дамы. Бурные любовные похождения в такой же чести среди придворных, как и многочисленные дуэли — чаще всего происходящие именно из-за дам: ?В третьем письме предлагали рубиться на мечах из-за доны Пифы; но соглашались снять предложение, если дону Румате благоугодно будет привести доказательства того, что он, благородный дон Румата, к доне Пифе касательства не имел и не имеет?. Чем больше о дворянине ходит малопристойных слухов, тем большую зависть и восхищение он вызывает у своего окружения.

Образование, наука и искусство

Состояние наук и искусств в Арканаре достаточно полно описано в пятой главе: «Еще совсем недавно двор арканарских королей был одним из самых просвещенных в Империи...» и далее. Придворная культура — причудливая смесь ученых-шарлатанов и поэтов-льстецов с редкими вкраплениями реальных талантов. Уже сделан ряд важных открытий — сферичность планеты, закон сохранения вещества, высказано предположение о микробах. Естественно, до этих открытий мало кому есть дело: «Мир круглый! По мне хоть квадратный, а умов не мути!». В основной массе населения грамотность расценивается как нечто совершенно ненужное и даже опасное, чреватое вольнодумством. Основное учебное заведение — Патриотическая школа, где обучают исключительно полезным для государства вещам — от государственной идеологии и священной истории до военного дела и методов допроса (по последним проводится экзамен в Веселой Башне). Идеология стараниями отца Кина насаждается следующая: «слепая вера в непогрешимость законов, беспрекословное оным повиновение, а также неусыпное наблюдение всех за всеми!». В связи с этим что-то записывающий человек почти автоматически считается доносчиком — еще один повод не любить грамотеев.

У придворных образованность все-таки еще в моде. Конечно, в концертах в основном ценятся антракты, чтобы поболтать, а в живописи — обнаженная натура, но все же значительная часть дворян грамотна, в разговоре любит блеснуть цитатой из известного поэта, пусть даже описывая женские прелести, а переписка — неотъемлемая часть повседневной жизни дворянства. Впрочем, наиболее формальные письма, типа вызова на дуэль, обычно заранее составляются каллиграфом, а имена и сроки вписываются в оставленные промежутки.

В Ирукане ситуация несколько лучше — недаром именно из Ирукана ждут потенциальных шпионов, это явно опасения по адресу более сильного и процветающего государства. Хотя в общем Арканар и Ирукан достаточно похожи. Соан — весьма просвещенная республика, там действует Академия наук и находят приют бежавшие из Арканара ученые. Есть музеи. В далекой метрополии собрана богатая библиотека и возникают университеты — но все это очень далеко :-(.

Быт и нравы

Быт явно вряд ли будет отыгрываться, но представлять себе его необходимо — чтобы какой-нибудь барон не хвастался, скажем, позолоченной ванной :-). Состояние гигиены в этом мире по современным меркам удручающее. Мытье считается сугубо привилегией благородных, но и они предаются этому занятию крайне редко. Мыла нет. Для чистки зубов употребляется ароматическая кора, она же — аналог современной жвачки. У дам уход за собой выражается в основном в неумеренном употреблении пудры и духов. В большом ходу лак для волос, опять же в огромном количестве. В Ирукане употребляются парики. Та же степень чистоты царит и в окружающей обстановке: главное «посудомоечное средство» — ближайшая собака. Простыни не меняются хоть годами, иной подход к делу выглядит ненужным расточительством. Едят в основном руками, хотя для салатов и подобных блюд употребляются ложки, для разделывания мяса используется кинжал.

Предметы обихода благородного дона могут быть сколь угодно ветхими — лишь бы сохранялся хоть намек на роскошь, вроде драной ночной рубашки с богатой вышивкой. «История цивилизации»: «Среди знатных людей все усиливалось пристрастие к дорогим вещам... Кто не был знатен по рождению или особенно богат, тот старался хотя бы казаться таким». У знати весьма в чести такое «развлечение», как загул — «не заметили, как полгорода сожгли». Благородный дон показывает широту своей натуры, простые люди с подобными вещами просто тихо мирятся. Невероятная расточительность царит и на королевских обедах, и в баронских замках, когда туда наезжают гости — «якобы на охоту, а потом охнуть не успеешь — уже все пьяны и рубят мебель». Но гостеприимство — закон. Дворянин просто по факту не может быть жадным, чем широко пользуются многочисленные безденежные доны, обедая за чужой счет без особых проблем.

Развлечения утонченностью не отличаются — достаточно вспомнить шутки над приглашенными на королевский обед: «сажали в паштеты, в кресла с подпиленными ножками, на гусиные яйца. Саживали и на отравленные иглы». Играют обычно в карты или кости, всегда на деньги или имущество. Предметы разговора для придворных — сексуальные похождения, довольно грубые анекдоты и разного рода байки. Что королевский обед, что нашествие гостей на баронский замок кончается битьем посуды, а то и крушением мебели. Словом, нравы не слишком цивилизованные.

Арканар — не просто королевская столица с насыщенной, несмотря ни на что, жизнью двора. Это город многочисленных торговцев и ремесленников, и днем здесь идет достаточно активная деятельность. Ночью жизнь почти замирает, окна и двери наглухо закрываются для защиты от злых людей и злых духов, бодрствуют разве что алхимики и «ночные люди» — впрочем, последние совершенно безнаказанно орудуют и днем, и пропажа кошелька, бляшки с одежды или кинжала большинством рассматривается как печальная неизбежность. Кабаков и притонов в Арканаре хватает, и их клиентура — не только штурмовики или «ночные люди». Может потянуть на приключения и благородного дона, хотя для жизни и кошелька подобные турне небезопасны.

Баронский замок ведет свою обособленную жизнь. Охота или выезд в город для мужчин, рукоделие и присмотр за детьми для женщин — в этих занятиях проходит день. Может забрести в замок торговец или проповедник, могут нагрянуть в гости соседи — вот и все развлечения. У баронов нередки конфликты между собой или с центральной властью, но большинство из них кончается ничем — так, осаждать замок Бау собирается каждый очередной король. которому не дают жить доходы от серебряных рудников баронов Пампа, но замок как стоял, так и стоит, и рудники пока что владельца не сменили.

В королевстве Арканар царит шпиономания. Места скопления людей набиты осведомителями, едва ли не каждого могут обвинить в том, что он ируканский шпион — а это верный путь в Веселую Башню. Осведомителей крайне не любят серые штурмовики и «ночные люди», расправляясь с ними везде, где удастся поймать, но общего страха перед доносами это не уменьшает. Недоверие царит даже среди достаточно давно знающих друг друга людей.

В сознании людей Святая Вера с почитанием Бога и многочисленных святых благополучно уживается с огромным количеством суеверий — верят в духов, лесных чудищ, приметы. Молитвы — даже не столько акт благочестия, сколько некий охранный амулет. Впрочем, это уже вопросы религии.