[Главная] [О нас] [Новости] [Игры] [Библиотека] [Связь] [Фотографии]

ТК "Золотые Леса"

Константинополь: Яра: Квента: Записки Ларисы Трансильванской

Что есть Правда и сколько их может быть? Верно ли утверждение, что Правда всегда одна? Если человек утверждает то, во что верит всем сердцем, могут ли его слова оказаться ложью? А что вы скажете о человеческой способности забывать настоящие события и искренне верить в выдуманные, но угодные ему?..

Моя история проста и в тоже время сложна и запутана невероятно. Сейчас я попытаюсь рассказать о том, что же происходило на самом деле.

1.
Моя мать происходит из древнего и почитаемого рода Дук и приходится старшей сестрой Августе Ирине, жене Императора Алексея Комнина. В юном возрасте ее выдали замуж за армянского князя Григория, наследника короля Армении, однако он погиб, не будучи коронован, а мне не исполнилось еще и года. Теперь же, рыдая над своей потерей, думается мне, отчего злая судьба так несправедлива ко мне и моей матери, и не ожидают ли такие же скорбные утраты моего ребенка, которого я ношу под сердцем.
Овдовевшая мать, несмотря на уговоры родни мужа, вернулась в Константинополь к своим родителям. Оттого мои детские и юные годы были проведены в Византии, в доме Дук. На моих глазах родились и подрастали дети императора Алексея.
Путешествие в младенческом возрасте через горы Кавказа, а потом по морю до Константинополя, заложило во мне невероятную страсть к путешествиям. Все земли, владения, принадлежавшие семейству Дук, были изъезжены мною вдоль и поперек. В иные же края меня не отпускали из-за войн, мятежей и переворотов.
Поэтому когда глава дома Михаил Дука, родной брат моей матери, решил выдать меня замуж за Марека, наследника князя Трансильвании, мое сердце забилось быстрее в предвкушении очередного путешествия.
Княжество Трансильвания находилось за Дунаем, в долине между Южными и Восточными Карпатами, раскинувшись на плодородных землях долины у подножия гор и простираясь далее на горные хребты. Ранее это было свободное и независимое государство, но как всякая земля, не обделенная красотами и дарами природы, и не имеющая крепкой руки и сильной государственной власти, задунайское княжество на протяжении всей своей истории было раздираемо могущественными соседями. Не так давно его владыки были обращены к Византии, но теперь Трансильвания входила в состав Венгрии. Сейчас Трансильванию от Византии отделяет земля между Дунаем и Южными Карпатами, открытая кочевым племенам.
Кстати, само название княжества тоже происходит от венгерского языка: "trans silva", что означает "за лесом", ведь Венгрию и Трансильванию разделяют дремучие леса.

По всей видимости, дядя Михаил, выдавая меня замуж, хотел усилить влияние Византийской Империи на Трансильванию, но в ту юную пору мне и в голову не приходило думать о политических ходах. Впрочем, мне не чужды были правила дворцовых игр, и именно благодаря им я сохранила свою жизнь, обрела силы и возможности для дальнейшей борьбы.

2.
В цветущую пору весны явились в Константинополь трансильванские послы, среди которых был и Марек, задунайский князь, мой будущий муж. В самой Трансильвании правил пока еще его отец Михай Червонослов, прозванный так за необыкновенное умение говорить. Он знал множество языков, умел договориться со своими недружелюбными соседями, поднимал воинов на битву, ставил в тупик философов и риториков. От его слов таяли женщины и умолкали мужчины.

Я смела только надеяться, что хотя бы доля этого необыкновенного дара перешла и к его сыну. Но надеждам моим не суждено было свершиться. Марек был сильным и отважным воином, отличался диковатой и яростной красотой, которая присуща горцам, Однако от красноречия не было и следа. Тетка Августа Ирина сказала тогда (и я постаралась запомнить ее слова), что другие качества юного задунайского князя вполне могут заменить таланты его отца. Нужно только правильно их вырастить и воспитать. Понятно было, что слова эти адресованы в первую очередь мне, потому что надлежало вырастить и воспитать достойного владыку Трансильвании, доброго соседа Византии.
Но подобные рассудительные мысли мгновенно улетучивались, когда мы с Мареком уезжали в конные прогулки по окрестностям Константинополя. Свист ветра в ушах, проносящиеся мимо поля и сады, отставшая далеко свита - это было первое чувство, которое нас объединило. Никто из нас не желал более другого спутника жизни. И поэтому мы ответили твердым согласием на наш брак, не только повинуясь воле родителей.

Высокие карпатские горы манили меня и кружили голову. Марек любил рассказывать об охоте и невиданных зверях, перемежая истории сказками свой родины. В детстве я слышала от матери сказания гор Кавказа и заметила, что и те, и другие очень похожи. Все они были пропитаны прозрачным воздухом гор и рассказывали об отважных героях, чистых сердцем и помыслами, о великих сокровищах и могущественной силе, что запрятаны в глубоких пещерах. Тогда как наши сказки скорее о хитрости и обмане, а также о великих путешествиях
Марек, окруженный своими верными и веселыми друзьями, казался мне таким же отважным героем. Впрочем, достаточно быстро мои мысли направились в нужную сторону. Князь Михай Червонослов, что встретил нас у границы, тут же начал вести со мной беседы о государственном устройстве.
Так говорил он:
"Марек - отважный воин и прекрасный военачальник. Я верю, что Трансильвания окрепнет во время его правления, более того, я надеюсь, что он расширит свои границы на юг и соединится с великой Византийской Империей. Однако для того, чтобы удержать свою власть, не вызвать гнева со стороны Венгрии, а потом, быть может, вновь стать свободным и независимым государством, нужен хитрый и изворотливый ум, который с рождения находился там, где варится вся политика мира, в Империи великих заговоров и мудрых решений..."
Князь Михай долго рассказывал о своих планах, о том, как он видит будущее Трансильвании, его слова пробуждали желание немедленно действовать. Однако, мне не давала покоя тревожная мысль, что речи и замыслы его могли дойти до ушей, которым они вовсе не предназначались.

3.
Главная река княжества Трансильвании называется Муреш. Она берет начало в Восточных Карпатах и течет по долине вдоль хребта Южных, впадая затем в Дунай. На ней стоит столица княжеств, большой и шумный город Арад. Река делает петлю вокруг крепости и уходит в сторону Венгрии, до границы которой совсем уже недалеко.
Несмотря на водную преграду, крепость мне не показалась очень надежной. Город был доступен, именно поэтому он быль большим и населенным, а торговля здесь процветала. Рассказывали, что раньше в случае нашествия кочевников или большой войны, население уходило глубже в горы, где у многих жили родственники. Там люди строили труднодоступные крепости на скалах, знали тайные ущелья, пещеры и тропы.
Те земли находились во владении Марека, и он обещал показать мне все города и замки.

Землями на севере управлял сводный брат мужа Иржи Селеску. Он был старше Марека, но не являлся наследником Михая, так как мать Иржи Милова Селеску не была женой князя Михая. Об истории их отношений никто не хотел рассказывать, все отмахивались и говорили, что не стоит ворошить прошлое. Однако мне показалось, что сейчас очень важно понять, что происходило 20 лет назад, потому как дурные семена могут дать воистину ужасные всходы. Единственное, что мне удалось узнать, что Милова Селеску была знатной дамой из Венгрии и умерла от родовой горячки.
Не скажу, что тревога моя подтвердилась, когда я увидела Иржи Селеску. Это был высокий и стройный молодой мужчина с царственной осанкой и неторопливыми движениями. У него были черные волосы, как и у князя Михая, густыми волнами спадавшие до плеч. Общие черты лица были похожи на отцовские, но я видела в них что-то неуловимое от римских изображений. Он куда как более подходил образу владыки, нежели мой диковатый Марек. Однако радость и приветливость, с которыми Иржи встречал своего отца и брата, прогнали прочь мое беспокойство.

Позднее, когда я разговаривала с Иржи о его положении в семье, о том, не сожалеет ли, что не является наследником Трансильвании, он отвечал, что власть тяготит его, как будет тяготить и Марека, а потому он уповает на то, что князь Михай проживет еще много лет. Но даже после его смерти Иржи предпочел бы быть мудрым советником князя, нежели изгоем и мятежником, покусившимся на законную власть.
Ответы Иржи всегда были неоднозначными, но, по крайней мере, честными. Следовало придумать, чем Марек мог бы привлечь брата на свою сторону и получить преданного союзника.

У князя Михая и его жены Софии Димитровой, что происходила из бывшей царской семьи Болгарии, были еще дети - дочери Дражица и Йованка и сын Милорад.
Дражица, что была на 3 года младше Марека, сейчас находилась где-то на северо-востоке и жила в семье своего будущего мужа. Я видела ее редко, да и сама она почти никогда не покидала своих владений.
Младшие - Йованка и Милорад росли в Араде, бывали в Венгрии и присутствовали на всех официальных собраниях и приемах.

4. - 9.
"Мы, пожалуй, опустим описания красот Трансильвании, ее экономической и хозяйственной деятельности, краткую характеристику всех известных Ларисе городов и деревень, перечисление народов и племен, исторические справки и многое-многое другое... - прим. переводчика"

10.
"События, описываемые в этой главе, происходят через полтора года после свадьбы Ларисы и Марека - прим. переводчика"
О странной гибели князя Михая говорили много, но ничего похожего на правду.
В последний день осени он не вернулся с охоты. Его сопровождающие рассказывали, как он умчался далеко вперед, преследуя зверя, и исчез. Следы оборвались и даже лучшие собаки не могли ничего учуять. Вскоре снег и вовсе засыпал возможные следы, быстро стемнело... Коня без седока нашли на следующий день. Он был сильно напуган и боялся подходить к людям. Замерзшее тело князя нашли через несколько дней в звериной яме. Говорят, в нем не было ни кровинки, однако ран или других повреждений тоже не нашли.

Свита князя, его ловчие и слуги только разводили руками.
Советники поговаривали об убийстве, нарочно подстроенном, и вспоминали, кого князь мог обидеть.
Другие же шептали и вовсе небылицы о хозяевах гор, что обладали волшебными силами, и покарали князя за непочтительность. Эти разговоры сопровождались детскими сказками, невиданными чудовищами и другими невероятными историями.
Как бы то ни было, Михай Червонослов умер, и вся семья горько оплакивала его.

Почтить память своего вассала и благословить нового князя Трансильвании приехал король Венгрии Колован со своим сыном наследником Ладиславом. Их свита была невелика, но приехали все, кто любил Михая, его добрые друзья и соратники.
Собрались также и все вассалы трансильванских князей, дабы принести присягу Мареку Арадешку.

Я обратила внимание, как свободно Иржи общается с владыками Венгрии, как ласково обращается с ним король. Что-то связывало их помимо верноподданнических отношений. Но, к сожалению, никто не мог мне подсказать, в чем их секрет, а напрямую спросить я не решалась, ибо король Венгрии был несколько холоден со мной, хоть и почтителен.
...
11. - 13.
"Здесь Лариса рассказывает о церемониях, о принятии Мареком титула и начале его правления - прим. переводчика"

14.
С приходом весны свалилось множество хлопот, которые касались посевной, заваленных дорог и другой хозяйственной деятельности. Мой муж все время пропадал на границе, укрепляя ее оборону, а мне приходилось разбираться с государственными делами. Сказать по правде, мне было страшно за Марека. Я боялась за него, когда он без меня уезжал на охоту, а в особенности теперь, когда он был на границе. Его друзья смеялись моим опасениям и отвечали, что не найдется того, кто одолел бы в бою Марека Отважного, но беспокойство мое только нарастало. Чтобы хоть как-то отвлечься, я ездила из города в город, выслушивая жалобы наших подданных и погружаясь с головой в государственные проблемы. Марек отрядил сопровождать меня своих гвардейцев, близнецов Матиаша и Мариуша Доля, с которыми дружил с детства.
Близнецы были смешливыми и задорными, они не могли и минуты усидеть на месте. Если они стояли на страже за дверью, оттуда неизменно доносился грохот и веселый смех, однако службу свою близнецы несли доблестно и надежно. Я не боялась ничего, когда они были рядом.
Однажды во время путешествий мы с Мареком повстречались в небольшом поместье на склоне Южных Карпат.
"Ларыська, - сказал он. - Не пора ли нам остановиться? Я устелил наши покои теплыми и пушистыми шкурами, доставил самого лучшего вина и лакомств. Пускай этот мир на несколько дней забудет про наше существование... И, наконец, нам уже давно нужен наследник!"
Он взял меня на руки, и под восторженные и одобрительные крики друзей направился в свои покои.

"Рассуждения Ларисы об отличительных чертах и разнообразных способах ... (вырезано цензурой) опущены из соображений цензуры - прим. переводчика"

15.
А потом моя жизнь превратилась в настоящий кошмар.
Марек и его лекари наперебой твердили, что мне нельзя ездить верхом, что дальние прогулки могут навредить ребенку, что мне нужно находиться под постоянным присмотром медиков и нянек (а значит, постоянно жить в Араде), что мне нельзя ездить на охоту и купаться в горной реке, что...
Тысяча причин, чтобы оставить меня в столице. Снова и снова уезжая, Марек оставлял со мной кого-то из своей гвардии, чтобы они меня развлекали, охраняли и заодно никуда не пускали. Любое мое желание мгновенно выполнялось, но мне нечем было дышать в городе, я хотела обратно в горы, где прошли самые счастливые дни моей жизни.

От его друзей мне удавалось вытянуть подробности их путешествий. Марьян Деваску, рассказал мне, что однажды на Марека упала с дерева ядовитая змея, но он перерубил ее одним взмахом сабли. А потом в горах на них напали разбойники, но им вновь удалось доблестно отбиться. И еще когда под ним, Марьяном, подломилось бревно на мосту через бурную реку, именно Марек схватил его за одежду и поднял обратно на мост. Марьян хотел меня успокоить, объяснить, что Мареку ничего не угрожает. Однако, сопоставив факты и расспросив о некоторых подробностях Иво и Ангела, становилось ясно, что все эти события неслучайны. Один лишь Яромир Кастарка, их капитан, хмуро молчал, потягивал пиво и искоса посматривал на Иржи.

А Иржи стал часто появляться в столице. Мы часто проводили время вместе за разговорами, он был неплохо начитан, разбирался в философии и древних трудах.
Однажды он спросил, что я знаю о Галиции. Я пожала плечами. Это было княжество на северо-востоке от нас, но до сей поры оно меня не занимало. Иржи зачем-то сказал, что там живут красивые женщины. Меня передернуло от его тона. Ангел Морояну, что сидел неподалеку, подавился коротким смешком, а Яромир сделался более угрюмым. Мне стало не по себе. Понятно, что они все что-то знали, чего не хотели прямо говорить. Женщины Галиции... Марек.. Мой Марек.
Я удалилась в тронную залу и вызывала к себе по одному, сначала Ангела, потом Яромира. Ангел смотрел чистыми глазами ребенка и не понимал, о чем я его спрашиваю. Яромир пробурчал о том, что некоторым ублюдкам надо бы вырвать их поганый язык, но после рассказал о том, что пограничному отряду Марека удалось отбить у кочевников Милену, жену князя Галиции. И что скоро они все вместе прибудут в столицу.

Не надо обладать большим умом, чтобы понять, к чему были все эти намеки и смешки. Я заперлась в своих покоях и рыдала три дня. Никто не пытался разубедить меня в том, что все хорошо, и я ошиблась в своих подозрениях. Только Иржи стал необыкновенно ласков и просил не принимать близко к сердцу все огорчения. Он вытирал с моих глаз слезинки и говорил нежные слова, а по вечерам рассказывал сказки. Я удивлялась, как быстро из деятельной княгини я превратилась в маленькую девочку и начинала рыдать пуще прежнего.

На улице тоже зачастил дождь, дороги развезло, ожидание стало невыносимым. Но к приезду Марека я сумела взять себя в руки, успокоиться и приветливо встретить его. Женщина, что приехала с ним, была юна и мила. Она благодарила его за спасение, а меня на приют и гостеприимство, однако крайне не спешила возвращаться в Галицию к своему мужу. Зато пожирала моего Марека глазами, смотрела на него с обожанием, а он отвечал ей тем же.
Я злилась на себя, за то, что все это время беспокоилась и боялась за него. И, конечно же, совсем позабыла рассказать ему о своих подозрениях на тему покушений.
Марек приходил ко мне по вечерам, рассказывал о том, что видел. Я делилась с ним государственными заботами. Потом он уходил. Иногда оставался на ночь. Он возил ту женщину на охоту, в горы, как меня когда-то. А я оставалась и вываливала на Иржи все свои опасения и переживания.
Я стала прислушиваться к любым шорохам, вздрагивать от резких звуков, расстраиваться по мелочам. Лекари говорили, что это нормально для женщин в положении, но я-то знала, не поступи так со мною Марек, я бы радовалась жизни и его любви.

Однажды он пришел ко мне и рассказал все от начала до конца про то, как спас Милену, как она была напугана. Про то чувство, что вспыхнуло между ними, про то, как он корил себя за такое предательство по отношению ко мне, но ничего не мог поделать с собою.

"Ларыська, - говорил он. - Я безумно люблю тебя, скоро у нас будет ребенок, у меня нет иного желания, как провести всю жизнь с тобой. Но Милена оказалась в моей жизни, как луч солнца, пробивший толщу льда и снега..."
"Ты говоришь, как твой отец, - отвечала я. - И прошу, не соверши его ошибок"

Конечно же, я простила его, и стала ласковее принимать Милену. Мы часто с ней гуляли вместе по городу и вдоль реки, и однажды она призналась мне, что не хочет возвращаться в Галицию к своему мужу. Трансильвания пленила ее своей красотой, и будь ее воля, она осталась бы здесь жить.
Я не знала, что думать об этом.

16.
Иржи уехал к себе, а я все чаще вспоминала сказки этой земли. Явно или нет, но в них героя, предавшего свою любовь, ожидала страшная кара. Древние законы и обычаи нельзя переступить, и я стала тревожиться за Марека еще сильнее. Все чаще я просила его остаться, все сильнее беспокоилась, когда он уходил. Порой ужас накатывал на меня, лишая возможности видеть, слышать, двигаться. Но все вокруг только сочувственно кивали головой, списывая мои кошмары на беременность. Но я-то видела, я-то знала, как пропитана эта земля древними силами, горы всегда таят в себе мощь и могущество, которое так просто потревожить. Порой бывает достаточно громкого слова, чтобы лавина накрыла поселки и поля, а что уж говорить о человеческих поступках? Что могут породить они?

Приходил Марек, говорил: "Ну, хочешь, ругайся, кричи, бей посуду. Только не молчи так".
Я попробовала, мне понравилось.
...

17.
Была ночь, что тянулась для меня, словно долгие-долгие годы. Я постараюсь рассказывать кратко, иначе записки превратятся в многие-многие тома.

Что-то разбудило меня, но в непроглядной темноте нельзя различить ничего. "Марек?", - позвала я. "Нет, это Иржи, - было ответом. - А где Марек?"
- Не знаю, может, у Милены?
- Бедный маленький Ларысь...
- Когда ты приехал?
- Я еще не приехал. Спи.
И я уснула. Я была уверена, что мне приснился весь разговор. Но среди ночи мне стало страшно.
Я оделась и отправилась искать кого-нибудь.
Внизу дежурили Яромир и Ангел. Капитан хмуро пожелал мне спокойной ночи, Ангел предложил свою помощь в поиске моего мужа и нервно хихикнул. Я оставила их на посту.
Ближе к кухне я нашла Иво и близнецов, которые угостили меня пирожком.
Вслед за Иво и близнецами проковылял кастелян замка, толстяк с непроизносимым именем Йинржих Небо, чтобы отнять свежие пирожки, приготовленные на утро.
Чуть позже из кухни высочил Милорад, которому уже ничего не досталось.

Я поднималась по лестнице, что вела к покоям Милены. Было жарко, несмотря на ночную прохладу, страшно шевелились тени в нишах и углах.
Милена не спала, но и Марека у нее де было. Я сказала, что мне страшно, и мы вместе с ней укрылись большим одеялом. Она тихо пела песни своей родины, и я снова начала засыпать.

Потом раздался шум, крики. Они напомнили мне дни переворотов в Константинополе, так же бегали люди с факелами и кричали раненые. Дверь распахнулась, в комнату влетел незнакомый мужчина с окровавленным оружием. Он увидел Милену и что-то закричал на славянском языке, она вскочила с кровати отвечала ему также. Когда тот попытался схватить ее за руку, Милена ударила его подсвечником по голове, перешагнула через тело и позвала бежать.
"Кто это?" - спросила я, спускаясь по потайной лестнице. "Мой муж!" - ответила она, помогая перепрыгнуть через сломанную ступеньку.
У самого выхода мы встретили Иво. Он быстро посадил нас на лошадей и велел ехать на восток, лесами в деревню, к его родне. И там, затаившись, ждать новостей.

18.
Путешествие было тяжелым. Мне все время казалось, что за нами мчится погоня. Силы покидали меня, когда я начинала думать о Мареке. Я хотела расспросить Милену о ее муже, но у нас не было и минуты передышки. Когда же мы добрались до нужной деревни, я упала без сил на руки добрым людям, встретившим нас, и очнулась только позднее.

Иво принес страшные вести. Уставший и израненный, он поведал о том, что наш город захватил Иржи при помощи дружины князя Галиции. Кричали о том, что князь этот, поклялся убить Марека, узнав о том, что тот захватил его жену. А Иржи был счастлив помочь.
Мало кому удалось спастись из замка. Иво говорил, что Иржи намеренно убивал родню Марека и был страшно взбешен, когда узнал, что мне удалось спастись. Теперь он станет искать меня везде, потому что мой не родившийся ребенок теперь законный наследник Трансильвании.
Иво рассказывал, как погиб Марек и его друзья, один за другим. Рассказывал про то, что Ангел оказался предателем. Он теперь доверенное лицо Иржи, что именует себя князем. Я слушала его и не слышала. Кровь стучала в висках, я с ужасом думала о том, что нигде не смогу остановиться, не смогу довериться ни одному человеку. Отныне мне везде будут мерещиться предатели и убийцы. Иржи, Иржи, которому я доверяла, ищет теперь моей смерти. Король Венгрии, несомненно, примет его присягу и наречет князем Трансильвании. Князь Галиции не успокоится и сделает все, чтобы найти Милену (ее историю мне только предстояло выслушать).

Сейчас мне нужно было любыми путями сохранить жизнь свою и наследника, чтобы потом вернуть свое, принадлежащее по праву.
Но где укроешься от наемных убийц и яда в бокале, от лжи и интриг? Только там, где мастерство предательства и переворотов отточено до блеска и не знает себе равных. В Константинополе...